Молотов. Наше дело правое [Книга 1] - Вячеслав Алексеевич Никонов

свою деятельность боевой организации правых эсеров застрелил коллегу Молотова по питерскому руководству — Володарского. Ответный удар был направлен против собрания уполномоченных фабрик и заводов, чье эсероменьшевистское руководство за призывы к забастовке было признано контрреволюционным и арестовано.

6 июля эсер-чекист, лирик и любитель стихов Яков Блюмкин застрелил германского посла Мирбаха. Дзержинский, попытавшийся добиться его выдачи, был арестован. После этого левые эсеры, располагая двумя тысячами штыков, захватили в Москве Центральный телеграф и стали арестовывать большевистских чиновников. На сторону мятежников перешел и главком Красной Армии Муравьев. Троцкий успел привести два батальона латышей под командованием Вацетиса, и в течение дня восстание было подавлено. Муравьев застрелился. 9 июля V Всероссийский съезд Советов исключил левых эсеров из Советов всех уровней. Эта дата знаменует собой фактическое установление однопартийной системы в России.

Мятеж левых эсеров, Гражданская война, крестьянские выступления подвигли большевиков к ужесточению террора. 17 июля 1918 года в Екатеринбурге была расстреляна царская семья — Николай II, Александра Федоровна, цесаревич Алексей, великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия. Молотова порой спрашивали, зачем казнили царя и знал ли об этом Ленин. Причину он всегда называл одну и ту же: нельзя было давать в руки белогвардейцев столь большое и привлекательное знамя, как император. Конечно, Молотова не было в Москве, когда принималось это решение. Но он мысли не мог допустить, чтобы кто-нибудь, кроме Ленина, был способен сказать последнее слово.

В августе из-за недоедания забастовали рабочие многих питерских предприятий, включая оборонные. В «Петроградской правде» было опубликовано обращение Молотова с фактическим ультиматумом рабочим Путиловского завода: «Сосчитайте, сколько фронтов создали империалисты разных мастей для наступления против революционного пролетариата и крестьянской бедноты! Поймите, что не Советская власть, а преступная воля мародеров и корыстные интересы спекулянтов и купцов-кулаков оставляют рабочих в городах без куска насущного хлеба!» Молотов ставил путиловцев перед альтернативой: «Выпускать нужную продукцию либо закрыть завод»[245]. Путиловский закрывать не пришлось.

Поводом для окончательного оформления политики «красного террора» послужили два покушения. Утром 30 августа председатель Петроградской ЦК Урицкий был застрелен студентом Политехнического института поэтом Леонидом Каннегисером. Вечером в Москве на заводе Михельсона тремя выстрелами из браунинга эсерка Фанни Каплан ранила Ленина. На похоронах Урицкого 1 сентября Молотов слышал слова Зиновьева:

— Пробил час раздавить гадину[246].

Всего за Урицкого казнили 800–900 классово чуждых горожан. По инициативе Свердлова и Дзержинского было принято постановление «О красном терроре». В Москве были публично расстреляны 80 человек, среди них несколько высших царских сановников. В «Еженедельнике ЧК» губернские чрезвычайные комиссии рапортовали о количестве расстрелянных.

Если летом 1918 года положение большевиков выглядело совершенно безнадежным, то осенью оно начало стабилизироваться. Милиционно-добровольческие методы военного строительства, которые первоначально отстаивал Ленин, были отброшены. Возвращались к дореволюционным принципам оборонной работы, что облегчалось возвращением в строй профессиональных офицеров, которые стали записываться в Красную Армию после начала интервенции. А большевистские комиссары несли ответственность за лояльность командующих всех уровней. Красные войска сумели отбросить чехов от Волги к Уральским горам, однако власть на востоке страны сосредоточилась в руках адмирала Колчака, провозглашенного Верховным правителем России.

В ноябре 1918 года в Германии грянула революция, свергнувшая кайзеровский режим. Было подписано перемирие, положившее конец Первой мировой войне. Но в России белые армии никак не хотели становиться эффективными или устанавливать демократическую власть, а большевики никак не свергались. Великобритания направила тридцатитысячную армию в Закавказье, а в Одессе высадились французская и две греческие дивизии. В Омске находились два английских батальона, а также несколько французских и итальянских отрядов. Американцы, японцы и чехословаки по-прежнему контролировали Дальний Восток и Транссибирскую магистраль.

Расширение масштабов войны заставило большевиков превращать страну в осажденный военный лагерь, что впрямую отразилось и на работе СНХ СР. Во-первых, как говорил в декабре 1918 года Молотов на Восьмой общегородской конференции РКП(б), «в тот момент, когда все уже было налажено для мирной промышленности, Советской власти пришлось перейти к возобновлению военной промышленности»[247]. В январе 1919 года в связи с угрозой со стороны войск Юденича по подобию ленинского Совета труда и обороны (СТО) был создан Комитет рабочей обороны Северной области. Молотов руководил в нем «подготовкой и производством материально-технических сил для обороны». Главной продукцией в городе стали артиллерийские орудия, порох, патроны, шинели, гимнастерки, шанцевый инструмент и инженерное оборудование. А на Ижорском заводе выпустили три бронепоезда. Белогвардейцы военное производство так и не наладили.

Во-вторых, продолжились реформы, генерируемые Лариным. В системе Совнархозов началось создание отраслевых трестов. Их горизонтальными органами выступали главки — Главсоль, Главбум, Главуголь, число которых к моменту превращения ВСНХ в Госплан в 1921 году достигнет сорока двух. В Петрограде система трестов тоже появилась, но выглядела не такой громоздкой. В декабре Молотов отчитывался: «Трестов у нас, вполне организованных, пока три: объединение металлистов, текстильной промышленности и бумажного производства»[248].

В-третьих, были предприняты первые попытки организации планового хозяйства. Для Молотова эта идея была весьма близка. «Рынок, слепая игра случая и наживы, темные делишки спекулянтов и жадные костяшки счетов капиталистов — вот что направляло производство, вот что заставляло рабочих делать то или другое, выбрасывать кучами продукты на рынок! Власть рабочих и должна поставить основной своей задачей в экономической области устранение этого коренного и разъедающего зла капиталистического строя»[249]. Первым опытом планирования стали попытки выработки производственных программ секцией СНХ СР по металлу на сентябрь — декабрь 1918 года»[250].

В-четвертых, после наступления на частную торговлю в Москве и Петрограде было легализовано «полуторапуд-ничество»: крестьяне получили право привозить в города и продавать по рыночным ценам до полутора пудов зерна. Это позволило избежать массового голода очень холодной зимой 1918/19 года, когда угроза его была абсолютно реальной. Ленин фактически признал, что политика комбедов и продовольственной диктатуры потерпела провал. 11 декабря был издан декрет Совнаркома «О продовольственной разверстке», при которой конфискация всех излишков заменялась нормой зерна, подлежащей сдаче. Определенность государственных требований оказалась шагом вперед в налаживании отношений с крестьянством. Однако о взаимопонимании речи не шло, поскольку крестьяне по-прежнему трактовали дарованную им революцией волю как свободу от каких-либо обязательств перед государством.

Нехватка продовольствия по-прежнему давала о себе знать, в том числе и вспышками протеста на фабриках и заводах Петрограда. 15 марта 1919 года заседание ПК РКП(б), рассмотревшее положение на предприятиях Невского района и на Путиловском заводе, закончилось принятием решения: «Ввиду агитации, ведущейся левыми эсерами, занять завод отрядом из кронштадтцев-матросов, прибавив 200 коммунаров из районов. Пропускать на завод только рабочих и служащих, которые согласились стать на работу. Паек и